Статья 284.1 УК РФ, в рамках которой и предъявлено обвинение Анастасии Шевченко, появилась еще в 2015 году. В 2017 году в список нежелательных организаций вошла и зарегистрированная еще в 2002 году в Великобритании компания Open Russia Foundation (и еще одна с похожим названием), связанная с Михаилом Ходорковским. Тогда Генпрокуратура утверждала устами своего официального представителя, что на деятельности российского сетевого движения «Открытая Россия» это «не отразится», поскольку решение о «нежелательности» «касается двух одноименных организаций, зарегистрированных в Великобритании». По факту, однако, отразилось. Даже западный ресурс ВВС признавал, что за созданием отечественной «Открытой России» «стоял опять-таки Ходорковский, да и в структуры организации вошли те же люди, что работали в предыдущей версии «Открытой России». В результате правоохранительные органы решили не видеть разницы между организациями.

Чтобы попасть под уголовное преследование по этой статье, надо сначала «заработать» два административных взыскания по аналогичной статье КоАП в течение года.

Первый штраф Шевченко получила осенью 2017 года, когда от имени «Открытой России» участвовала в дебатах с кандидатом в депутаты в Таганроге. Впрочем, тогда она являлась одновременно и руководителем штаба кандидата в президенты Ксении Собчак и участие в дебатах принимала еще и как ее доверенное лицо.

Второй штраф она получила за участие в апреле 2018 года на бесплатном семинаре «Открытые выборы» с лекциями бывших депутатов из Москвы. Но на этом не остановилась.

Уже в сентябре Шевченко выступила на собрании регионального отделения сетевого движения «Открытая Россия», а 28 октября вышла на согласованный митинг с флагом «Надоел». После чего была арестована и помещена под домашний арест. И тут, через три года после принятия статьи УК, настал черед удивляться.

Удивился местный губернатор. Удивился Совет по правам человека: Шевченко же, мол, не обвиняется в совершении насильственного преступления или причинении вреда здоровью, имуществу, окружающей среде, а значит, неплохо бы Генеральной прокуратуре проверить законность уголовного преследования. И даже заявили: «Совет считает уголовную ответственность по данной статье при привлечении ранее к административной ответственности за такое правонарушение чрезмерной».

Пока Шевченко находилась под домашним арестом, у нее умерла дочь-инвалид, находившаяся в интернате. Она успела проститься с дочерью – следователь все же разрешил поездку. Через полтора года Анастасии, у которой еще двое детей, смягчили и условия домашнего ареста – разрешили прогулки и расширили круг общения. А еще скрытно установили в ее квартире видеокамеру и прослушку, поскольку, как следовало их ходатайства оперативников «Шевченко А.Н. в целях оказания давления на органы власти планирует организовать акции гражданского неповиновения с привлечением социально неудовлетворенных граждан, способных оказать силовое сопротивление сотрудникам правоохранительных органов с применением подручных боевых средств, при этом используя в качестве повода для привлечения широких масс населения инициативу Правительства Российской Федерации по повышению пенсионного возраста». Впрочем, прослушка результатов не дала.

На судебном процессе прокурор запросил для Шевченко 5 лет лишения свободы. Сама она вины не признала и считает свое преследование политически мотивированным. В последнем слове Шевченко сказала: «Я от многих слышала: «Ну это же не мы решаем, это Москва». Взрослые люди должны брать на себя ответственность за свои решения и поступки, а пока получается, как в песне земляка Басты: «Я сам не пачкаю ручки, я просто помогаю палачу». Не надо так делать!!! Я прошу вас не участвовать в политических репрессиях. Даже не для себя, а для ваших детей. Людьми оставайтесь, пожалуйста, — вот мое последнее слово».

Суд вынес решение об условном сроке - четыре года.