Татьяна Воронова, Екатерина Голубкова МОСКВА (Рейтер) - Крупнейший российский банк Сбербанк, запустивший трансформацию в экосистему несколько лет назад и рассчитывающий получать не менее половины выручки от небанковского бизнеса к 2030 году, стал объектом пристального внимания со стороны Центрального банка, который разрабатывает специальное регулирование экосистем для защиты вкладчиков. Ниже следуют высказывания главы Сбербанка (MCX:SBER) Германа Грефа о трансформации банка в экосистему, дискуссии с ЦБР и акционерами, российской экономике: - Центробанк всё чаще подаёт сигналы о возможных рисках развивающихся экосистем для вкладчиков. Создаётся ощущение, что регулятор готов вводить ограничения для банков-строителей экосистем, например, по капиталу. Как вы оцениваете эти сигналы и каких регуляторных решений ждёте? - Эти сигналы я оцениваю как озабоченность регулятора, который хочет понимать возможные риски и хеджировать их. При этом и у меня, и у рынка есть чёткое понимание того, что за экосистемами - будущее. Они несут огромное количество плюсов для потребителя: цена услуг будет падать, а скорость и качество их предоставления - увеличиваться. Но любая бизнес-модель имеет риски, и некоторые из них пока сложно идентифицировать, так как модель только зарождается. Регулятор держит руку на пульсе, и это нормально. Мы также уделяем огромное внимание риск-менеджменту, постоянно мониторим их, но на данный момент серьёзных рисков не видим. Экосистемы часто сравнивают с финансово-промышленными холдингами 90-х, когда банки покупали промышленные предприятия. Но это абсолютно разные понятия. Те холдинги выстраивались вокруг интересов собственника, который хотел диверсифицировать риски: например, покупал экспортные предприятия, чтобы защититься от волатильности рубля и инфляции. Сейчас в центре экосистемы находится клиент, а не собственник, и все услуги строятся вокруг клиента. Очевидно, что неэффективные посредники с цифрового рынка постепенно будут уходить, а цены на конечные услуги — снижаться. Финансы ведь не являются конечной услугой, потому что деньги нужны не ради денег. У Сбера нет альтернативы строительству экосистемы в долгосрочной перспективе, поскольку банковская маржа продолжает снижаться. Мы видим, как один рынок за другим подвергается цифровизации, и сумеют сохранить размер своего бизнеса только те крупные компании, которые будут в дополнение к своему основному бизнесу агрегировать услуги и продукты сторонних поставщиков и сервис провайдеров, даже если такая агрегация на начальном этапе и не столь масштабна и прибыльна, как их основной бизнес. Вопрос сегодня стоит так: либо мы создадим отечественные экосистемы, либо будем «кормить» зарубежные. Не много стран сумели создать собственные экосистемы, у нас есть все шансы. В целом ряде стран экосистемы создают банки: так происходит в Сингапуре, США, Бразилии, Казахстане. Немногие банки могут выстраивать вокруг себя экосистемы: требуется мощная высокотехнологичная платформа и востребованные клиентами сервисы, поэтому чаще не банки развивают экосистемы, а высокотехнологические экосистемы идут в финансовый бизнес. А о том, как регулировать экосистемы, сегодня думает весь мир. Как не задушить их в зародыше, как управлять рисками, в какой мере применять антимонопольное регулирование, как администрировать цифровые услуги с точки зрения налогов — на все эти вопросы нужно искать ответы. - Кто в России должен заниматься регулированием экосистем? - В части антимонопольного регулирования — Федеральная антимонопольная служба, в части условий работы на российском рынке для иностранных компаний — правительство, в части транзакций и финансовых сервисов — Центробанк. Сбер пока очень маленькая экосистема относительно нашего банковского бизнеса. Все наши инвестиции — около 150 миллиардов рублей — это наш полутора-двухмесячный заработок. Потому мы не видим никаких рисков, хотя их активно мониторим: и операционные, и транзакционные. Мы активно сотрудничаем с регулятором в обсуждениях, но о конкретных нормах регулирования пока речи не идёт. Аллокация капитала на экосистему у нас мизерная — всего 3%, а риски по другим компаниям, которые инвестируют в традиционные виды бизнеса, на порядки больше. Да, мы покупаем много компаний, но они, как правило, маленькие. Либо выращиваем их с нуля, как BI.ZONE и SberCloud. Либо покупаем, как я уже сказал, небольшие, такие как СберМаркет, который в 2020 году вырос более чем в 11 раз и стал вторым крупнейшим доставщиком еды после огромной компании Х5, включающей Пятёрочку и Перекрёсток. Мы хотим получать прибыль от нашего присутствия в быстрорастущих индустриях, и было бы странно, если бы мы не предоставили эту возможность своим акционерам. Нужно понимать, что есть компании и в частности банки, которые ещё не начали цифровую трансформацию, есть те, кто уже начал и те, кто активно её проводит, и у них разные мультипликаторы. Мы себя относим к третьей группе, и наши мультипликаторы — одни из самых высоких в мире, несмотря даже на страновой риск. Банки, которые этим не занимаются, падают в цене. После того как наш контрольный пакет приобрёл Фонд национального благосостояния, его капитализация выросла более чем на 1 триллион рублей за счет роста стоимости наших акций и дивидендных выплат. - Вы уверены, что после смены команды курс не изменится, а пришедшие на ваше место всё созданное вами не поменяют? - Нет, не уверен. Любая смена менеджмента — это всегда если не радикальная смена курса, то какое-то изменение. Но здесь важнее, что думают акционеры. Мы сейчас очень активно общаемся с нашими акционерами в регулярном режиме - и с правительством и с миноритарными акционерами. Наши акционеры проявляют к нам большой интерес, например, в наблюдательном совете создан новый комитет по технологиям, намного чаще проводятся комитеты по стратегии и управлению рисками. Члены набсовета задали значительно более высокие планки развития экосистемы, и мы с этого года представим рынку новый уровень раскрытия — это просьба и наших миноритарных акционеров, и нашего мажоритарного акционера. Так что наш поход в экосистему — это не история о том, что менеджмент Сбера однажды проснулся и решил, что только так будет правильно, а в том числе выверенная позиция акционеров, волю которых исполняет менеджмент. - Цель по сопоставимой с банковской прибыльности экосистемы — 2030 год. Как отреагировал Минфин, когда увидел эту цель? - Минфин поддерживает нас. Мы изучили предыдущие 10 лет, спрогнозировали следующие 10 лет и поняли, что другой альтернативы нет, никто не смог её предложить. Сохранение объёма бизнеса, доходности для акционера и возвратности на капитал — это тяжелейшая работа минимум на 10 лет, но иначе и быть не может, особенно если мы посмотрим на другие экосистемы, например, Amazon (NASDAQ:AMZN). - Amazon дольше выходил на прибыль, потому что это было другое время. Сейчас это можно сделать гораздо быстрее. - Согласен с вами. Конкуренция ужесточилась, игроки стали гораздо более зрелыми, но российский рынок пока ещё даёт возможности, уже недоступные на американском или китайском рынке. Бессмысленно идти в облачный бизнес в США, когда есть Amazon Web Services и 75% компаний уже облачные. Бессмысленно идти в облачный бизнес в Китае, когда 50% китайского бизнеса находится в облаках (есть AliCloud, Baidu (NASDAQ:BIDU), WeChat, Huawei). В России всего 7% компаний находится в облаке, и на нашем рынке нет крупных игроков. Поэтому мы сегодня одни из лидеров на облачном рынке страны, и хотим стать на нем № 1, так как в ближайшие 10 лет на этом рынке будет бум. Мы монетизируем своё облако, предоставляя его рынку. Рынку это выгодно, потому что можно получить готовые сервисы, не вкладывая в них огромные средства. Так рынок зарождался в США, и мы, хотя и с опозданием, движемся к тому же. То же самое касается e-commerce. - Как будет развиваться рынок облачных решений с учётом других игроков, таких как Mail.ru и Яндекс? - Это прямая конкуренция, и я не вижу там больших возможностей для сотрудничества. Хотя кросс-использование отдельных сервисов возможно: в облаке важно предоставить клиенту максимальный набор услуг, поэтому мы продаём в нём не только свои сервисы. Например, SberCloud Advanced — это наш совместный проект с одним из мировых лидеров облачного бизнеса компанией Huawei. Коллеги поняли, что им будет тяжело конкурировать на чужом рынке, и мы договорились. Мы предлагаем клиенту большой набор услуг, что повышает нашу привлекательность. Вполне возможно, что в облачных сервисах мы будем иметь какие-то сервисы Яндекса, Mail.ru или других игроков. Мы сейчас ведём переговоры с Google (NASDAQ:GOOGL) и Microsoft (NASDAQ:MSFT), чтобы их сервисы были в нашем облаке, и мы готовы к тому, чтобы нашими сервисами торговали. Такое пересечение будет возникать, но всё остальное — это прямая конкуренция. - Вы поэтому в экосистеме решили делать ставку на контроль, а не на партнёрство? - Да. Когда партнёры начинают конкурировать — это неправильно. К тому же наши миноритарные акционеры говорят: у вас сервисы растут на десятки и сотни процентов в год, и мы хотим иметь максимальный value от этого роста. Через пять лет такого роста уже не будет, и, когда потенциал быстрого роста будет исчерпан, начнётся следующий этап конкуренции экосистем: появится больше сотрудничества и открытости. - Начнётся консолидация? - Маленькие игроки всегда консолидируются, и заботой регулятора будет то, чтобы хотя бы две большие экосистемы всегда были. - Упущен ли шанс на вторую сильную экосистему после развала сделки Яндекса и Тинькова? - Не надо преуменьшать значение Яндекса: они чемпионы в целом ряде сервисов. Они, например, доминируют на рынке такси. Где-то они больше, где-то — мы, где-то кто-то еще. При таких темпах роста рынка достаточно сделать одну ошибку, чтобы кто-то вырвался вперёд, поэтому очень важно «не спать». - Если бы они объединились, вам было бы сложнее ошибаться. - Да, цена нашей ошибки была бы выше. - Сбер и Яндекс объявили об инвестициях по $400 млн в e-commerce, что кажется очень большими инвестициями. - У нас с Яндексом (MCX:YNDX) не получилось, но у нас исключительно уважительное отношение к компании. Когда встречаешься с сильным игроком, с которым у тебя не получилось, всегда начинаешь анализировать собственные ошибки. Но мы посмотрели на опыт Google и Apple (NASDAQ:AAPL). Стива Джобса приглашали в Google, а Эрик Шмидт - CEO Google – несколько лет входил в совет директоров Apple. А как только компании начали строить экосистемные бизнесы и, следовательно, конкурировать, они разошлись. - Получается, что соглашения non-compete не работают в этой ситуации... - Это объективный процесс, мы его осознали на своём опыте, но, к сожалению, вовремя не проанализировали. И не факт, что мы поверили бы чужому опыту, ведь всегда кажется, что ты можешь что-то новое построить. Но это объективная данность: мы разошлись цивилизованно, сохранив отношения и всё остальное. - Что вы ждёте от инвестиций в маркетплейс goods.ru? На какой срок рассчитаны объявленные инвестиции в 30 миллиардов рублей? - Goods.ru - только один из наших потенциальных проектов в этой индустрии. Для того, чтобы стать заметным игроком, разумеется, нужны значительные инвестиции. Мы к ним готовы, они будут направлены на развитие наших еСом сервисов, географическую экспансию, расширение в товарных категориях, развитие логистики. Представляя нашу трехлетнюю стратегию, мы говорили инвесторам о том, что большая часть наших инвестиций в развитие экосистемы будет направлена именно на развитие электронной коммерции. - Нужна ли экосистеме соцсеть? - Это было бы неплохо, но я не считаю это необходимым элементом. Технологически создать соцсеть не очень сложно, но только этот рынок уже занят, хотя и на нем иногда появляются новые яркие игроки. - Рубль слабеет, что хорошо для бюджета, и аналитики всё чаще говорят, что накануне выборов правительство запустит новую программу соцподдержки, что может дальше разогнать инфляцию. ЦБР уже предупредил, что готов начать повышение ставок в этом году. Как вы оцениваете риск инфляции сейчас с точки зрения экономики и банковского бизнеса? - Переход от низкой инфляции к высокой — это всегда болезненная история для экономики. Доступность ресурсов падает, у нас не так много источников экономического роста, самый ключевой — это инвестиционная активность. Объём инвестиций у нас пока недостаточный, и среднесрочная перспектива роста инвестиций в 4–6% недостаточна для достижения поставленного президентом бенчмарка роста экономики выше среднемирового. Прогноз Всемирного банка по среднемировому росту в этом году — 4%, а в следующем году – 3,8%. Это означает, что в среднесрочной перспективе рост экономики России должен быть в районе 4,5-5%, чтобы гарантировано превышать темпы роста мировой экономики. Для того, чтобы это обеспечить, ежегодные темпы роста инвестиций должны быть не менее 8%, а то и выше, потому что инвестиции становятся ключевым фактором. Инвестиционный климат, доступность инвестиционных ресурсов, их стоимость и инфляция — это ключевые факторы, и разгон инфляции сегодня — это не очень хорошая история. Мы как банк за последние годы значительно снизили влияние волатильности инфляции в силу того, что развили целый ряд инструментов. У нас около 40% корпоративного портфеля — без процентного риска, такого не было никогда в истории. Мы существенно легче переживаем эту ситуацию. Есть и отрицательная сторона — выросший объём ипотечного портфеля. Это минус с точки зрения потенциального роста ставок. В целом сегодня у нас минимально положительная чувствительность к росту процентных ставок. Мы закладываем на трёхлетнюю перспективу небольшой рост инфляции и ставок. Правительство сегодня делает беспрецедентно много с точки зрения осознания текущей ситуации и подготовки огромного пакета реформ, направленного на активизацию экономического роста. Я такой активности правительства не видел никогда. Сейчас правительство работает над созданием новой фронтальной стратегии активизации экономического развития. Я участвую в рассмотрении этих проектов, и это глубоко профессиональное обсуждение с большим количеством экспертов и представителей бизнеса. Идёт очень большая работа, и к середине года, думаю, результаты появятся и правительство о них расскажет. - Это в рамках целей 2030?

- Это очень существенное обновление всей предыдущей стратегии, совершенно другой подход. На мой взгляд, это очень хорошая история. Геополитические тренды сейчас сложные, оптимизма там немного, но внутри страны активность очень высока. Как только ситуация с коронавирусом начала улучшаться, правительство стало вести очень активную деятельность, и Сбер в этом тоже участвует. Наши специалисты работают в различных группах: инвестиции, развитие транспорта, социальная сфера и так далее. Повторюсь, новое правительство очень профессионально работает, так что результат будет. (Редактор Дмитрий Антонов)