Думала, обойдется, но нет. После недавнего выхода спецэпизода культового сериала 1990-х «Друзья» в российских сетях зазвучал не только гул восхищения, но и ор порицания. «Постарели, жуть!» — возмущаются поклонники ситкома, расставшиеся с любимой шестеркой без малого 20 лет назад.

Да, кто-то ужасается лысине Мэттью Перри, кто-то язвительно проходится по животу Мэтта Леблана. Ну а третьи по лицу Дэвида Швиммера догадались о его нежелательных зависимостях. «А девчонки — это вообще тихий ужас. Кроме Лизы Кудроу, которая старше всех, все остальные просто живут у пластического хирурга», — это, между прочим, мнение мужчины, завершающего свой приговор словами, что любил актеров за внешнюю и внутреннюю красоту. Тут, конечно, хочется попросить зрителей не лукавить: коль любовь не выдержала испытания временем, о чем свидетельствует тональность оценки, то базировалась она исключительно на визуальном удовольствии.

Но гораздо интереснее порассуждать о нашей исконной проблеме, которую подсветил заморский фильм: страх старости, даже отвращение к ней. В нашей стране она издавна считается каким-то особым грехом, чуть ли не преступлением, которого обвиняемый, по логике, не совершал. Известный публицист и телеведущий как-то сказал мне в интервью, что он любит Россию и при всех своих возможностях в молодые годы никогда не задумывался об эмиграции. Но подобные мысли приходят с возрастом, чем дальше, тем чаще. «Потому что у нас стареть очень тяжело», — пояснил он.

И я поняла его. У нас ведь тяжесть темы проявляется в элементарном: в том, как большинство молодых особ тревожно вскидывается, услышав от незнакомого человека на улице обращение «женщина». Ибо если ты вот эта самая, как тебя сейчас назвали, а никак не «девушка», то что-то уже не то. И кожный покров на лбу сморщился, и седой волос в пряди блеснул, и второй подбородок наметился. Ты — старая со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями. Казалось бы, можно посмеяться над женской мнительностью, однако даже улыбаться не хочется после прочтения в Сети признаний вроде: «Нравится соседка, думал, ей 37, оказалось — 47, расстроился, мне 42, хотелось бы, конечно, помоложе… Что посоветуете?»

Или вот эта новая классификация возрастов, когда «нынешние 40 — прежние 25», и не сразу разберешь, чего здесь больше: оптимизма или паники, достойной Питера Пэна.

А что творится порой при обсуждении вопроса в популярных блогах! Например, одна селебрити, предпринимательница и коуч, чье имя на слуху, заявляет в посте, что ей 42 и она хочет стареть достойно, без обращения к пластическим хирургам, а только с помощью регулярного ухода за лицом и телом. Такая естественная забота: спорт, разумное питание, массажи, качественная косметика. В комментариях тут же вспыхивает пожар: от «Поддерживаю» и «42 — это еще не старость» до «Надо стареть красиво и резать все, что отвисло».

Если вспомнить позднесоветское время, то для подавляющего большинства людей старость, а точнее, ее атрибуты в виде физического увядания были какой-то неизбежностью, которую следовало безропотно принять. Всерьез бороться с этим могли лишь представители партийной и прочих элит. Сегодня же возможности в этой части есть и у средней прослойки, так сказать, накопил — и молодость (читай — услуги пластического хирурга) купил. Но этот на первый взгляд плюс при ближайшем рассмотрении зачастую оборачивается минусом.

Поясню примерами. Впервые словосочетание «стараюсь стареть красиво» я услышала от 56-летней приятельницы, которая к своим годам лишь скорректировала верхние и нижние веки. А несколько позже те же самые слова произнесла моя 35-летняя коллега. Она, чтоб вы понимали, уже в этом возрасте (для меня, честно скажу, слишком молодом для радикальных манипуляций) запустила под кожу золотые нити, подрезала что-то в верхней части лица и увеличила в нижней. «Нужно стареть красиво» — эти слова она произносит так часто, что их можно было бы начертать на ее условном женском гербе. Потом добавляет: «Я все делаю вовремя», и почему-то кажется, что в ее случае «стареть красиво» синонимично «вовсе не стареть».

О мужских сомнениях по этому поводу говорится реже (если вообще говорится). Но мне кажется, что и у представителей сильной половины тревог и опасений на этот счет не меньше, чем у женщин. Сужу хотя бы по тому факту, что один давний знакомый, приславший на днях приглашение зафрендиться в одной из соцсетей, снизил себе в анкетных данных возраст на три года. Но, боже мой, стоит ли упрекать его, предпринимателя из Московской области, когда не виртуально, а реально омолаживаются зрелые российские мужчины с высоким статусом! То есть те, к кому по большому счету применим глагол «править» в значении «управлять». Они «правят» еще и в контексте собственной внешности, корректируют ее. Причем настолько, что фотографы из их пулов (достоверная недавно услышанная мною история), наводя объективы для крупного плана, констатируют: «Так, убрал мешки под глазами, значит, в этот раз обойдемся без фотошопа».

Да и этих высокопоставленных — можно ли укорять их? Подтрунивать над ними после того, как в январе этого года актриса Деми Мур заставила говорить о себе не столько в связи с участием в показе новой коллекции Fendi, сколько в связи с тем, что ее во время дефиле не сразу узнали из-за перекроенного пластикой лица? То есть в эпоху декларируемой осознанности и принятия себя таким, какой ты есть, бодипозитива и прочих экологичных трендов одна из красивейших и реализовавшихся женщин Голливуда отказывается от собственной возрастной идентичности. А что же тогда остается простым смертным?

На мой взгляд, ответ уже прозвучал выше — «стареть красиво». А суть этого рецепта, опять же мое сугубо личное мнение, — не бояться старости. Принимать все с достоинством. Да, ухаживать за телом — разумно, без того, чтобы прописываться в приемных пластических хирургов. При этом не забывать расти духовно (процесс бесконечный). Давать работу мозгу, постоянно узнавая что-то новое.

И избавляться, избавляться от суеты и паники по поводу того, что изменилась внешность, поседела шевелюра, что меньше сексапильности в теле. В конце концов, у возраста немало преимуществ, например, чувство внутренней свободы, опыт и мастерство, воспетые Александром Розенбаумом в песне «Стареть красиво»: «Мы приходим без разрешенья и уходим не попрощавшись, в хлам расстрелянные мишени оставляя юнцам прыщавым».

И, возвращаясь к нашим родным троллям, проехавшимся катком по постаревшим героям «Друзей»: можно допустить, что они, тоже не молодеющие с годами, на себя сейчас смотрят в зеркало с нескрываемым удовольствием. Но, скорее всего, это не так. Ибо ненавидящий старость, как правило, больше всего презирает ее у себя.